Загородила детей собой, когда в нас хотели стрелять, — Галина из Гостомеля

Корреспондент Украинской Службы Информации Татьяна Горбонос пообщалась с Галиной Медведь, которая выжила после оккупации и плена у кадыровцев и русских.

Больше 20 дней супруги Галина и Богдан, а также их 9-летняя дочь Маша, жили в блокадном Гостомеле. Все это время они находились в подвале без нормальной еды и медицинской помощи. У семьи не было связи с родными – она оборвалась, когда в их дом пришли кадыровцы. В холоде, без еды и воды они прожили три недели в подвале с маленькими детьми и стариками. Позже пришли русские и грозили расстрелом, но потом передумали и вывезли их в Беларусь.

Галина, Богдан и Маша до войны

Как все начиналось: расскажите, какой была первая неделя войны в Гостомеле? 

Первый день был неожиданным. Никто не думал, что война настигнет нас так скоро, а уж тем более, что тревожный чемоданчик на пару дней — это, мягко говоря, ни о чем.

О войне узнала от коллег: работали в ночную смену, и коллега скинул мне ссылку на видео под названием “взрывы в Харькове”, сказал, что русские бомбят и Киев тоже. Я не поверила, у нас была тишина. Прилетело по части прямо под домом через два часа, без десяти семь утра. Мы схватили у кого что было: одежду, документы, телефоны, тревожный чемоданчик, и вышли во двор. Тогда еще не стреляли так часто. Между первым и вторым взрывами прошло 4 часа.

Мы увидели, что все садятся в машины и уезжают. Общественного транспорта не было, своей машины тоже.

Мы вернулись домой обсудить, как быть. Посоветовались с руководством, я со своим, мой муж – со своим. Было решено сидеть дома и сохранять спокойствие. Мы ждали известий, тогда еще были свет и вода. Мы посчитали советы Google, набрали воды в бутыль, поели и легли спать, так как оба с мужем были после ночной смены. Ребенка в школу не пустили. Да и учителя в школу не пошли.

А в 11 утра прилетели вертолеты с буквами V. Мы как-то сразу поняли, что надо хватать сумки и бежать вниз, в укрытие. Слава Богу, оно было у нас в подъезде. Снаряд прилетел в соседний дом, волной последних вошедших в подвал просто забросило внутрь. Это было очень страшно: грохот, дом ходит ходуном и все время боишься за ребенка.

Первые два дня мы боялись обстрелов и не выходили на улицу, так как каждые 40 минут – час что-то прилетало в соседние дома, наш двор и в фасад дома. Мы все время боялись, что на нас осыплется дом – панелька в 5 этажей. Мой муж был нашей ниточкой, связывающей нас с внешним миром, он держал связь с начальством и время от времени заходил к нам в подвал с новостями: Гостомель отбили наши, о нас знают, нас не оставят одних без еды и воды под обстрелами. Мы верили. А потом пришли чеченцы…

Как захватили Гостомель?

Чеченцы пришли к вечеру второго дня, меня разбудила девочка и сказала, что кто-то идет и мы не знаем, кто именно. Потом мы услышали непонятную речь, много криков, мат… Они нашли бронежилет на входе и оружие, которое принес бывший военный – один из тех, то прятался с нами в подвале. Наших мужчин вывели наружу и обыскали. Я боялась, что больше не увижу своего мужа.

Потом они зашли к нам (женщинам, детям и старикам), навели на нас оружие, прямо мне в лоб, и орут, что пришли нас защищать. Мне от одного вида георгиевской ленточки уже стало плохо, сразу же пошли страшные мысли о том, что нас расстреляют. Я говорю, – опустите оружие, здесь дети, имейте совесть. Солдат посмеялся, но автомат держал крепко и не опускал. Я постаралась собрать детей позади себя, чтобы если стреляли, то я бы прикрыла их собою.

Первые дни, где-то до недели, чеченцы обещали, что скоро уйдут, мы уже твердо решили, что берем простыню и идем на Бучу пешком под белым флагом, только никто нас не собирался отпускать. И каждый день мы жалели, что не сбежали раньше.

Сколько дней оставались в укрытии? Был доступ к продуктам?

Так прошло три недели, то есть ровно 21 день в подвале. Когда пришли военные и сказали, что мы гражданские и у них был приказ нас защищать, я начала качать права, так сказать. Воды было недостаточно. Еда кончалась. А люди прибывали с каждым днем. Ситуация накалялась. Спали по очереди, даже сидели первое время по очереди.

Мы сразу выставили им список, что нет воды, еды, прокладок, лекарств.

Потом солдаты стали мародерить. По-черному. У меня в квартире вынесли все, даже трусы. Нам повезло, что они мусульмане и не едят свинину. Поэтому все свиные и свино-говяжьи колбасы пошли пленным. Похоже, что они обнесли продуктовый склад, аптеку, все магазины в округе. У нас еще была девочка пяти месяцев, ей нужна была смесь, молоко – это сложно описать, ребенка нечем было кормить, еще и лютый мороз.

Добродушные чеченцы добыли еды и воды, а взамен, естественно, попросили на камеру поблагодарить Рамзана Ахматовича Кадырова. А как отказаться, когда просит хороший человек с автоматом? Теперь Тик-Токи с нашими благодарностями гуляют по интернету.

На одном из таких видео нас и увидели друзья, занимавшиеся нашим поиском.

Кадыровцы отняли у нас телефоны, смарт-часы и ноутбуки. Мы остались в информационном вакууме. Страшно было тогда за родителей, они пожилые люди и могли не выдержать.

Как Маша (дочка) прожила блокаду, что говорили ей?

Для Маши, надеюсь, это было большим приключением. По крайней мере, я старалась разбавить атмосферу кошмара всякого рода шуточками, играми, песенками. Ко мне сошлись все дети подземелья, так как реально не так страшно, когда кто-то шутит. А и мне самой как-то спокойнее, когда все детки рядом. Собрала их, как квочка цыплят, и вела с ними беседы.

Маша и ее друзья в плену у кадыровцев

Какой был самый страшный момент блокады?

Для меня это 9 марта. Ночью бабушка сказала, что болит сердце. Водили ее в туалет, почти несли, совсем плохая стала. Я не могла тогда спать, пошла говорить со старшим, чтоб он уболтал чеченцев отвезти ее в полевой госпиталь.

Отмечу, что к нам ни скорая, ни служба газа не поехала уже на второй день войны. Мой муж под обстрелами ходил перекрывать газ. Если б не он, наш дом уже бы взорвался от накопившегося газа, а может и мы б им отравились. Лучше не гадать.

Чеченцы обещали, что скоро будет доктор и он осмотрит бабулю. Пришел, осмотрел, сказал, что у него нет медикаментов, и ушел. Под утро бабушка умерла. Пошли опять к чеченцам, чтобы освидетельствовали покойную, выписали похоронку. Без результата. Судебного медика нет, говорят, это война, прикопайте ее под домом, когда закончатся обстрелы.

Просили эксгумационный мешок, нам отказали, предложив взамен мусорный… В итоге, нам ее не давали захоронить аж до четырех часов дня, мы и так как селедка в бочке были, а теперь еще и с покойником.

Детям сказала, что бабушке плохо и ее отвезут в больницу. Говорю, что непослушным детям врач сделает уколы, но можно спрятаться от него в дальней комнате. Так отвела детей, чтобы не видели, как выносили труп.

Расскажите про кадыровцев

Здесь больше рефлексии: считала себя самым несчастным человеком на земле. Каждый раз, когда не удалось сбежать в Бучу, казался мне концом жизни. Солдаты черные, ржут вечно, как кони, отобрали все средства связи…

А теперь смотрю на горы трупов в Буче и понимаю, что мне вообще грех жаловаться: меня никто не бил, не пытал, не насиловал. Мои родные живы и рядом со мной. Пишу и плачу, потому что раньше этого не ценила.

Да, кадыровцы лицемерно религиозные, тут он молится, а через пять минут говорит о том, сколько заработает на этой войне.

Муж их вытягивал на разговор вечно. Так вот, был один, который мне запомнился, Заур. Он сначала был грустным, потому что их обманули, призвав на учения в Беларусь. Говорит, что понял в чем дело, когда увидел Чернобыль. После очередной вылазки их отряда в Бучу стал вообще чернее ночи, замкнулся в себе и плакал каждый божий день. Должно быть, он увидел то, что нам сейчас показывают по новостям.

Из всей этой орды его одного жалко, положа руку на сердце.

Мы говорили о том, что можно сдаться украинцам и не пролить ни своей, ни чужой крови, но там у них Кадыров, который без суда и следствия снесет твой дом со всеми его жителями, если не будешь воевать.

Да и в армию они записываются только чтобы иметь дома оружие для обороны от рашистов на родине. После второй чеченской войны они, по сути, рабы. И я это им, ясно дело, сказала. Чудо, что я до сих пор живая.

Так-то у нас наладился быт в подвале: у каждого были какие-то обязанности, никто не прохлаждался, разве что старики. Мы уже начали привыкать, как тут кадыровцы уехали и пришли им на смену русские.

Те сразу же пообещали расстрелять каждого, то засунет руку в карман, выйдет из подвала или не так посмотрит на них.

Вас вывезли в Беларусь, в какой город?

Пришел офицер с корочкой, которого никто не знает, но все пропускают, потому что корочка какая-то важная. Поэтому, когда он сказал, что добровольно-принудительно нас эвакуируют в Беларусь, то мало кто возражал. Мы понимали, что либо по-хорошему, либо по-плохому, но квадрат надо очистить. Так и нашей армии будет легче их перестрелять. Они ж нами прикрывались, как живым щитом, всю технику свезли под дом.

Погрузили нас в 6 утра в автозак, дали еды и воды. Поехали. Пока ехали, насмотрелись и на разбитые дома, и на расстрелянные машины, и на перекопанный Чернобыль. К обеду приехали на границу Беларуси, там нехитрый таможенно-пограничный контроль, – и передали нас Красному Кресту.

Сидим в палатке, пьем чай, ждем автобусы, которые отвезут нас дальше, в санаторий. Слышно выстрел, а нам красный крест, мол, это “Су” так разворачивается. Совсем за дурачков нас держат, мы авиаторы, нам ли не знать, как звучит самолет? Тем более, что по небу так характерно летят баллистические ракеты… Ладно б мы их не видели…Тяжело с рабами.

Приехал автобус, к 10 чем ночи прибыли в Чёнки, там побыли до понедельника, не дождались миграционной службы и решили, что пора уезжать.

Как принимали белорусы? Кто-то помог выехать за границу?

Знакомые знакомых помогли деньгами, телефоном, простирали нам вещи – не представляю, как мы бы справились одни.

Белорусы, так вот, о них отдельно.

Есть разные, как и везде. Одни смотрят ТВ и не знают, кто воюет на Донбассе, не верят, что мы были у русских в плену. Другие знают, что происходит, но у них кто-то из семьи сидит по политическим мотивам. Поэтому поют песни о справедливости и мудрости бацьки. Третьи – отчаянные, сильные духом и чистые душой, люди, не предавшие свои идеалы, они-то нам и помогали. Патриоты Беларуси. Золотые люди. Спасли и нас, и многих наших друзей. Из 160 человек больше половины получили от них помощь.

А вот Красный Крест и амбассадор ОБСЕ меня, мягко говоря, разочаровали. Ложь на лжи сидит и ложью погоняет.

Мы долго не могли вырваться из Беларуси, потому что не у всех были загранпаспорта, без которых не берут в автобус. А пешком нельзя пересекать границу. Так и скитались, пока не нашли частного перевозчика. Он-то нас и вывез. Вообще без проблем, очень быстро прошли границы.

Куда переехали и с кем познакомились?

Сейчас в городе Тарту, Эстония. Нас сейчас тут две семьи, дети уже в школу пошли, все взрослые, кроме меня, нашли работу. Я еще нахожусь в поиске. Волонтеры помогают нам и с транспортом, и с едой, и с бытовой химией, товарами для гигиены и с жильем. Здесь очень тихо и спокойно. Мне нравится.

Но… психика моя уже не будет прежней. Боюсь громких звуков, просыпаюсь по ночам и вслушиваюсь в тишину, а вдруг и здесь стреляют. Мой муж тоже почти не спит, стало очень тяжело сдерживать себя в эмоциональном плане, все со всеми ссорятся. Да и среди знакомых снова погибшие и этот список растет день ото дня.

Я не знаю, как мне жить дальше. Не знаю, когда военные привычки делать заначку на случай голода уйдут, или когда пройдет ночная тревожность. Я только знаю, что надо жить ради детей, и если можно сгладить их впечатления, то, безусловно, лучше пусть радуются жизни, а об ужасах войны узнают уже когда вырастут.

Мира вам и радости. Спасибо большое за помощь в распространении правды о войне.

Ранее на USIonline.com — Далеко от дома: как приняли украинцев, сбежавших от войны.

Читайте нас в Facebook, Telegram и Instagram, смотрите на Youtube.