Як намагаються вижити в Нью-Йорку маріупольці

На фото – Маргарита, мій новий майстер манікюру. Маргарита з Маріуполя. До війни, вдома вона працювала бухгалтером на крупному підприємстві. Вижила. Змогла врятуватися. Рита робить мені манікюр та – на мій запит – розповідає. Я плачу. Вона тримається. Не вірили – не хотіли залишати місто – ховались в підвалах, коли почалось. “У меня погибло много друзей”, – рівним голосом каже дівчина. “Чаще всего тогда гибли люди, которые готовили или грели еду на кострах у дома. Моя подруга Наташа так погибла. Мужа и ребенка сильно ранило. А Наташа…” Маргарита починає беззвучно плакати.

Ми розмовляємо всі 40 хвилин процесу. Сльози вже не зупиняються ні в мене, ні в неї. В нас обох зайняті руки, тому ми їх навіть не вирираємо. Про те, як вибралися. Про як тинялись спочатку в Україні, тепер переїхали в НЙ. Зараз намагаються вижити тут:
“Я не знаю, как возвращаться, когда все закончится. Страшно, что придется пережить этот кошмар снова и снова. Да и мне некуда – квартира сгорела. Когда нет дома – это ужасно”.

Далі буде пряма мова.

“ 24 числа… Я живу возле дороги, где ездят грузовые машины, которые с завода возят металл.. Они ночью летают, иногда громко. Я проснулась где-то в 4.30 от того, думала, что услышала этот гул от машин, еще подумала: это ж надо так ездят, в такое время, со всей дури. Я работаю на предприятии, где люди из разных областей. И у нас есть чат. Вот. И в этот чат сразу через 2 минуты пишут: “Ребята, что у вас там?” Я поняла, что это был не стук машин.

Все начали писать, что одновременно взрывы в Харькове, Харьковской области, Киеве, Николаеве, Бердянске. И все. Мы услышали эти взрывы, уже в новостях написали о том, что уже обстреляли левый берег, со стороны Новоазовска. И обстреляли Сартану, в этот день два раза ее обстреляли.
Началась жуткая паника. Сразу все поехали заправляться. Я побоялась и это было ошибкой – я оказалась прикована к городу и не могла выехать позже. Но люди не выезжали: они заправились, большая часть осталась. Все начали перезваниваться, и говорили о том, что сейчас там еще постреляют 2 дня, и все это закончится. Ну и все. И когда ты другим звонишь, и все говорят: «Мы никуда не поедем, мы будем тут будем оставаться, куда ехать?!», то, как бы, и у тебя – спокойствие, ты понимаешь, зачем куда-то ехать. И все. Вот так вот мы…

До 2 марта обстреливали потихоньку разные районы. В разных кварталах были какие-то взрывы. Магазины еще первые два дня работали, то на третий день они все уже были разграблены. Их разбили местные жители, потому что понимали, что будет голодовка. И как-то еще постоянно была тревога – артиллеристский обстрел, в укрытие, в укрытие. И потом уже стало страшно. Первого марта выключили свет. Связь еще была. А второго числа выключили полноценно свет и связь. И все. И когда не можешь никому позвонить, то такое ощущение, что ты просто остался один в городе, и тебе нужно выезжать, а выехать ты уже не можешь. Опасно. Город в осаде.

И вот 2 числа были уже первые авиаудары. Прилетел самолет и скинул две бомбы. Прямо недалеко от нас, потому что у нас был район со стороны села Никольского, куда они уже зашли. Из всех районов мы первые были, кого бомбили. Так было со 2 по 16 марта. А 16 марта нас уже взяли, их солдаты вошли в дома.

16-го был театр. Что вы знали о театре, как вообще?

Мы жили в соседнем доме, у наших друзей: у знакомого было старое радио, которое он наладил. И мы целый день днем слушали радио, потому что мы ждали, что какие-то коридоры откроют или гуманитарная помощь будет. Вечером радио глушили, и включали днрвское радио, и вот в этом днровском постоянно передавали: «Солдаты сдайтесь. Сегодня сдалось такое-то количество украинских…» Ну это специально было. Что уже сдались люди, не переживайте, солдаты украинские сдаются, они не хотят воевать». И все остальное.

Когда наш район уже захватили, нормально уже пролетало очень много самолетов. Мы их видели. Мы слышали, что центр бомбили. А центр вообще рядом. Постоянно дым оттуда шел. Постоянно что-то горело, квартиры горели, дома горели. Авиабомбы скидывали постоянно и по новостям мы узнали о том, что бомба скинута на драмтеатр. Перед этим по новостям передали, что открывается «зеленый коридор», и со стороны драмтеатра формируется колонна машин, куда вы можете подъехать. Мы собирались идти туда пешком с чемоданами, вдруг кто-то да нас возьмет себе в машину.

А наш знакомый говорит: «Не рискуйте – говорит, – это опасно. Потому что неизвестно как все получится, и правда это или нет, а идти туда тяжело». Мы не пошли. И на следующий день, когда мы сидели и слушали новости, мы узнали о том, что на драмтеатр была скинута бомба и погибло большое количество людей, которое посчитать невозможно. Потому что продолжаются бои, и бомбят центр. И что там и на улице очень много погибло. И рекомендовали вообще не высовываться. И ни на какие «зеленые коридоры» не идти. Потому что тут он открыт, русские обещают, что все спокойно. А через полчаса начинают обстрел, и те люди, которые пошли на «зеленый коридор», все погибли. Вот так мы с новостей узнали.

Когда вы уехали? Как вам это удалось?

Мы уехали 21 марта. Наш район захватили. И соседи сказали, что недалеко от границы нашей пустили автобусы. Но куда едут, никто ничего не знает. Как оказалось, русские пустили свои автобусы до Володарска.. А с Володарска якобы – другие, на россию. И вот так можно эвакуироваться. Но нам надо было эвакуироваться в сторону Украины. И мне знакомая девочка из Бердянска, коллега моя, говорит: «Вам главное выбраться, доехать до Бердянска». От Бердянска до Мариуполя 1.5 часа езды. Согласились: «Хорошо, мы будем пытаться». И соседки говорят: «Будем собираться утром, идти на этот автобус: там нужно очень рано занимать живую очередь». Дойти с чемоданами до горбольницы нам помог сосед. Там стояло очень много людей. Они даже ночевали в подвалах для того, чтобы занять очередь на эти автобусы. Мы были там уже в 6 утра, и влезем-не влезем, было не понятно. Потому что столпотворение, ажиотаж; русские начали стрелять в воздух с автомата, чтобы утихомирить людей. В общем, в 12 часов дня мы сели на последний автобус, влезли, и доехали до Володарска. Конечно, на границе они всех осматривали – особенно, мужчин.
Мы приехали в Володарск, а там нереальное количество людей, которые выехали с Мариуполя.
И они все находились в центральной школе Володарска. Спали на картонках, их кормили ложкой каши. Они не знали, как оттуда просто выбраться. Нам сказали, что автобусов в сторону Украины нет. Есть только автобусы в сторону ростова, таганрога. И они будут уже завтра. Поэтому нужно ночевать в школе, и потом занимать очередь и ехать. Я стала искать каких-то частников. Искали, искали. Потом женщина говорит, сейчас поедут два автобуса на Мангуш. В Мангуше была уже связь. Я думала, сейчас выеду в Мангуш, там будет связь, и уже будет полегче. Опять заняли очередь, потому что там было 60 мест. Мы были 54-ые. Автобусы были очень маленькие, багажа практически нет, люди с сумками рвались, мы кое-как залезли. Приехали в Мангуш. А там еще хуже: не работают ни магазины, ничего. Еды, вообще нет.. Нам сказали: ищите где-то подвал, где вы будете ночевать, потому что автобуса отсюда нета. И уже 1.5 часа оставалось до комендантского часа.

Ну мы стояли на трассе: голосовали, голосовали. Людей очень много ехало. Но никто не остановился. А тут, по случайности, мы увидели мариупольских волонтеров, которые ехали в Мариуполь за детьми. Их не пустили, потому что там начался обстрел, поэтому они вернулись обратно в Мангуш. И искали людей, которых надо вывезти на Бердянск. Одна машина уже была полная. В другую нас взяли. Мы ехали с Мангуша до Бердянска 4 часа, это где-то 8 блокпостов.

Русских?
Русских.

Они сильно шмонали?

Они проверяли больше водителя. У нас постоянно смотрели документы, проверяли чемоданы, хихикали, хахакали. И говорили, о том, что они нам отомстили за Донецк. Типа «вы получили, что хотели, мы вам отомстили за Донецк». Вот так от.
Пацаны были молодые достаточно. Видно было, что это призывники. Были, конечно, какие-то… Но в основному это были какие-то… призывники.
И вот все. Мы прожили 1.5 недели в Бердянске. Нам сказали, что нужно эвакуироваться с Бердянска, потому что тут тоже небезопасно. И с Бердянска Украина дала эвакуационные автобусы через Васильевку. Русские и там заглушили связь, заглушили интернет. И мы не знали, будут идти эвакуационные автобусы или не будет. Решили ездить каждый день и ждать. И это был еще больший кошмар, потому что каждый день мы ездили с чемоданами. Искали машину, которая отвезет. Автобусов не было 5 дней. И за эти 5 дней собралось около 2 тыс. мариупольцев. Люди в поле ночевали, потому что больше было негде.
Это былкошмар. Люди голодные, потому что еду не за что купить. А потом приехало 46 автобусов эвакуационных. Уже в пятницу, через неделю. И погрузили всех мариупольцев. Мы много там встретили тех людей, которых не могли найти, они считались пропавшими без вести.
Мы выехали в 10 часов утра. Приехали в Запорожье через 14 часов. 14 часов составила дорога! Хотя с Запорожья до Бердянска – всего 2!.

Это из-за того что..?

Блокпосты. Вот так вот были. Проверяли очень всех, досконально.
В Запорожье нас там встретили, расселили в садиках. Накормили. И потом мы ухали, нас знакомые ждали в Кривом Роге. Они тоже с Мариуполя. Туда переехали. Вот. И мы рано утром в 6.30 был уже автобус. И мы автобусом поехали на Кривой Рог.

В Кривом Роге сколько вы были?

20 дней прожили.

И уехали потому, что все равно тревоги и это невозможно больше выносить?

Получается мы ехали потому, что позвонила подружка, сказала, что открылась эта дорога в Мексику. А еще мы переживали, что Кривой Рог – родной город Зеленского, и неизвестно, что будет там. В общем, хотели и оттуда уезжать. Купили билеты до Мексики. 26 у нас должен был быть вылет, а 25 закрыли оттуда въезд. Пришлось отменять. Но авиакомпания отказалась возвращать деньги за билеты.

А что за авиакомпания?
Иберия.

Вы не пытались с ними бороться?

Мы пытались. И другие люди тоже. Никому не вернули, очень много людей из Украины там попало. А у них то по-английски никто не понимает, то новые билеты с доплатой предлагают покупать.

Какие были ожидания от того, что будет здесь? Что вышло в итоге?

Мы понимали, что будет здесь очень сложно поначалу. Но говорили, что будут помогать. И бенефиты, и фудстемпы. Разрешение на работу обещали. Но по факту все не так гладко, как они обещали, потому что разрешение на работу можно и полгода ждать. А как-то надо эти полгода жить. С жильем тоже – проблема. Сейчас очень много беженцев, очень… Конечно, когда ты смотришь по телевизору, то Америка – она одна, а когда ты приезжаешь, то оно уже как-то по-другому. Не ожидала, что все так».