Одесский 1937-й в цифрах: как НКВД била рекорды по репрессиям

Корреспондент Украинской Службы Информации Николай Яковенко продолжает раскрывать подробности “ежовщины” в Одессе. В этот раз языком цифр, на основании отчетов НКВД и других документов того времени.

Предпосылки “большого террора” – Одесская область “недорабатывала”

Как упоминалось в прошлом материале, своеобразным “спусковым крючком” для начала “большого террора” 1937 года стал прошедший в августе 1936-го т. н. “Первый московский процесс”, в результате которого была уничтожена группа видных коммунистов – “левых оппозиционеров” из числа бывших соратников Льва Троцкого. После этого НКВДшники принялись искать членов “Объединенного троцкистско-зиновьевского террористического центра” по всему СССР.

Плакат времен “большого террора”

Результаты такой работы хорошо видны в статистике работы ведомства за 1936 год, составленной начальником 8-го отдела УГБ НКВД УССР, лейтенантом Умовым.

Из 19 тысяч 742 жителей Украины, которые за год попали в руки к чекистам, 61% задержанных (12 тысяч 70 человек) были привлечены за “контрреволюционные преступления” (в 1935 таких было 35%).

Из них 4 тысячи 327 – за “троцкистскую контрреволюцию”, 2 тысячи 412 человек – за “фашистскую националистическую контрреволюцию”, 826 человек – за “террористические проявления”, 537 – за “шпионаж и измену Родине”, 367 – за “диверсию и вредительство”, 189 – за “другие контрреволюционные преступления”.

За 1936 год Управление НКВД по Одесской области завело чуть более 2 тысяч дел. В это время больше всего был загружен секретно-политический отдел. За год он рассмотрел дела 960 жителей Одессы и области.

Из них 631 были признаны “троцкистами”, 128 – “шпионами, террористами, диверсантами и вредителями”, 141 вели “националистически-фашистскую деятельность”… Всего к “преступлениям контрреволюционного характера” было отнесено 854 дела по Одесской области и еще 154 дела по территории Молдавской автономной ССР, часть которой находилась на территории нынешнего одесского региона.

Однако одесские чекисты в 1936-м году серьезно отставали от общего темпа репрессий.

В годовом отчете указывается, что хоть процесс привлеченных за “контрреволюцию” увеличился по всем областям УССР, “самый низкий процент – в УНКВД по Одесской области (57,9%)”.

Также Одесская и Черниговская области показывали не радующую начальство статистику по количеству прекращенных дел. В 1936 году одесские чекисты прекратили расследование в отношении 333 человек, при этом 114 из них – выпустили из тюрьмы.

2 тысячи 398 человек были осуждены к тюремным срокам от 5 до 10 лет, а подавляющее большинство привлеченных – 7 тысяч 534 человека – посадили на сроки до 5 лет. Оправданы были 2 тысячи 493 человека.

Всего за 1936-й год одесские НКВДшники расстреляли 177 человек (прибавка на 40, по сравнению с 1935 годом). Все решения о высшей мере наказания были приняты судом, а не тройками.

Одесские НКВДшники

Это вызывало недовольство у руководства НКВД.

Наихудшие результаты отмечаются по делам Одесского и Черниговского областных управлений (третья часть всех обвиняемых по рассмотренным делам осуждена к мелким мерам наказаний и оправдана)… Общее число дел рассмотренных за отчетный год дел меньше, чем в 1935 году. Особенно резко снизилось количество дел, прошедших через областные тройки, – говорится в отчете.

В это время лидировали донецкие и днепропетровские чекисты. Порядка 75% всех заведенных НКВД УССР дел припадало на эти регионы. За 1936-й год они изловили только “контрреволюционеров”, которые вели “диверсионно-вредительскую деятельность”, аж 466 человек (из 475 по всей республике).

Одесской области необходимо было показывать куда более “лучший” результат. Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник РАН Андрей Савин приводит анализ, что в приграничных областях, городах, в которых располагались “режимные” объекты военной промышленности, проживало множество “враждебных” этнических групп – потенциальных “врагов народа” находилось гораздо больше в других регионах СССР. Одесская область идеально подходила под все эти параметры.

Причины начала “большого террора”

Как следует из прошлого материала и приведенной статистики, волна поисков “троцкистов” подхлестнула планомерно проводящуюся борьбу с “врагами народа” со второй половины 1936 года.

Резкая активизация этого процесса последовала после решения ЦК ВКП(б) “Про антисоветские элементы” от 2 июля 1937 года, который развязывал войну против, якобы, возвращавшихся из ссылок “антисоветских элементов”.

Представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, – говорится в документе.

Позже, 25 и 30 июля, нарком внутренних дел Николай Ежов подписал оперативные приказы №00439 “Про операцию по репрессированию немецких подданных, которые подозреваются в шпионаже против СССР” и №00447 “Про операцию по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов”.

На фото: Николай Ежов

Первый документ провоцировал паранойю в отношении живущих в СССР немцев. Каждого мигранта из Германии подозревали в шпионаже и диверсионной работе в интересах Третьего Рейха. Всех немецких подданных, работающих на заводах, связанных с обороной, приказывалось арестовать.

Следствие вести особо тщательно. Добиваться исчерпывающего вскрытия неразоблаченной до сих пор агентуры германской разведки и окончательного разгрома диверсионной низовки, – писал Ежов.

Второй документ устанавливал план на репрессии против бывших кулаков, а также “социально-опасных элементов, состоящих в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях”. Это очень широкое понятие давало возможность подписать под такое обвинение кого угодно.

Оперативный приказ № 00047

Кроме репрессий против немцев, в 1937-м году НКВД начало еще несколько национальных операций. Приказом №00485 от 11 августа была начата “польская операция”, направленная на ликвидацию диверсионных ячеек “Польской организации войсковой”.

20 сентября был подписан приказ №00593 по которому следовало до 25 декабря репрессировать “харбинцев” – бывших сотрудников Китайско-Восточной железной дороги. Их обвиняли в “шпионаже” и “измене Родине”.

Масштабной для Одесской области стала “румынская операция”, развернутая по  подписанному Ежовым 23 октября приказу №00693. Разумеется, под репрессии попали “румынские шпионы”.

30 ноября была начата еще одна национальная операция – “латышская”, №49990, которую Ежов рекомендовал проводить по примеру “польской” и искоренять агентов “латышской разведки”.

Под конец года, 11 декабря одесские НКВДшники получили из Москвы совершенно секретный приказ №50215 о начале “греческой операции”, по которой за 2 недели арестовали 332 человека.

В феврале 1938-го началась “армянская операция”, а в марте – одесские чекисты разоблачали “болгарскую националистическую диверсионно-террористическую повстанческую организацию”.

Как одесские НКВДшники план на репрессии выполняли и перевыполняли

НКВДшники в Одесской области по приказу №00447 получили план на 4,5 тысячи приговоров – 1 тысячу по 1-й категории (расстрел) и 3,5 тысячи по 2-й категории (высылка на трудовые работы, длительные тюремные сроки).

Этот план больше, чем в Донецкой и Днепропетровской областях (им было предписано по 4 и 3 тысячи приговоров, соответственно), наверное, чтобы компенсировать прошлогоднюю недоработку. Но больше всего в УССР нужно было найти “врагов народа” в Киевской и Харьковской областях – по 5,5 тысяч приговоров. Причем в Киевской области ставилась задача провести больше всего расстрелов – 2 тысячи по 1-й категории.

Все такие дела после расследования НКВД передавались на рассмотрение областных троек. Тройка по Одесской области была сформирована в начале августа. В нее вошли начальник Управления НКВД  по Одесской области Николай Николаевич Федоров, секретарь обкома КП(б)У Дмитрий Матвеевич Евтушенко и лейтенант госбезопасности Марк Борисович Спектор. 8 августа они подписали протокол №1 о заседании тройки, в котором приговорили к расстрелу 100 человек.

На фото: начальник Управления НКВД по Одесской области Николай Федоров

Подобные заседания стали частыми. 25 августа одесская тройка приговорила к высшей мере наказания 83 человека и еще 14 к каторге. 26 сентября – постановили убить 28 человек, 7 отправить в тюрьму…

Работа шла быстро. Лимит по “кулацкой операции” был превышен уже в начале сентября. В сводке 8-го отдела УГБ НКВД от 7 сентября указывалось, что при лимите по Одесской области в 1 тысячу человек на расстрел, уже уничтожено 1 тысяча 192 человек (из них 590 “кулаков”, 334 “уголовника” и 268 “прочих контрреволюционных элементов”), а при лимите в 3,5 тысячи по 2-й категории, сроки к этому времени получили 1 тысяча 737 человек

Федоров в докладной записке от 14 сентября на имя наркома внутренних дел УССР Израиля Моисеевича Леплевского писал:

“Только за последние 3 месяца в области вскрыты 49 фашистских, диверсионных и повстанческих организаций, арестовано более 800 человек, 580 человек арестованы в Спартаковском, Залецком и Карл-Либкнехтском районах“.

Из-за больших темпов арестов он просил выслать до 5 тысяч семей контрреволюционеров из Одесской области.

Вскоре одесские чекисты начали перевыполнять план. В связи с этим возникла очень показательная переписка Федорова и Леплевского об увеличении лимитов на репрессии.

На фото: нарком внутренних дел УССР Израиль Леплевский

20 сентября 37-го Федоров пишет:

“Намеченный для Одесской области лимит по 2-й категории в 3,5 тысяч человек совершенно недостаточный и уже использован… Прошу вашего ходатайства перед народным комиссаром внутренних дел СССР тов. Ежовым относительно увеличения лимита по 2-й категории на 1,5 тысяч человек”.

В начале октября Леплевский отвечает:

“Сообщаю дополнительный лимит по 1-й категории – 300, по 2-й – 500. Форсируйте работу троек”.

Позже, 21 октября снова Леплевский дополняет:

“Вам выделяется дополнительный лимит. По 1-й категории – 900, по 2-й – 1,5 тысячи…”

11 ноября Леплевский пишет Ежову, что лимитов на расстрелы для Украины остро не хватает.

“На 10 ноября остаются не рассмотренных дел на 11 тысяч человек… Кроме того намечаются дополнительные аресты антисоветского, кулацкого и уголовного элемента по 7 областям (Донецкой, Киевской, Одесской и др.) до 15 тысяч человек. Прошу увеличить лимит на 4 тысячи человек по 1-й категории и 10 тысяч человек по 2-й”.

1 декабря занявший место репрессированного к этому моменту Леплевского и.о. главы НКВД УССР  Андрей Генрихович Лепин сообщает в Одессу:

“Вам дополнительно выделен лимит по 1-й категории – 200, по 2-й – 400”.

За “блестящее выполнение союзных и республиканских директив” в ноябре глава одесского НКВД Николай Федоров получил звание комбрига. В декабре за “передовые темпы местных инициатив” был удостоен Ордена Ленина.

Авторы статьи “Партия может ошибаться, а НКВД – никогда. Сотрудники НКВД по Одесской области на скамье подсудимых (1939-1943 годы)” историки РАН Андрей Савин и Александр Тепляков указывают, что репрессии 1937-1938 годов проводились в общем стиле сталинских массовых кампаний. По сути, они были похожи на экономические реформы – индустриализацию, коллективизацию или социальный феномен “стахановщины”, с той разницей, что  достижением считалось как можно большее количество истребленных людей.

Им были свойственны общие черты: формирование определенного дискурса, соревновательный характер происходящего, где планы устанавливались только для того, чтобы их перевыполнять (как и было в случае с “лимитами”), кампании имели всегда своих героев и антигероев, а также конечные сроки. Особенность всех без исключения кампаний заключалась в феномене “перегиба”: сталинская власть сознательно поощряла “перегибщиков”, добиваясь, с одной стороны, выполнения задач… с другой стороны, с помощью “перегиба” тестировала рамки и границы возможного, – отмечают Савин и Тепляков.

Добавим, что созданная в обществе “шпиономания” активно поддерживалась СМИ.

В 1937 году практически в каждом номере газеты “Чорноморська коммуна” публиковались заметки, в которых клеймились “враги народа”, “вредители”, “диверсанты” и прочие контрреволюционные элементы.

Например, в материале “Будем помогать славным органам НКВД” рабочие колхоза имени Кирова проклинают “выродков” и “подонков человечества” из раскрытой чекистами “троцкистско-бухаринской диверсионной организации”.

Будем помогать славным органам НКВД под руководством товарища Ежова достойно продолжать традиции Феликса  Дзержинского, раскрывать остатки врагов. Поможем ликвидировать последствия вредительства в сельском хозяйстве, – заявили колхозники на собрании.

Материал “Будем помогать славным органам НКВД” из газеты “Чорноморська коммуна”

После упоминавшегося в прошлом материале “дела Вегера”, чекисты начали громить его подельников. В Пещано-Бродском районе обнаружили “белогвардейца, буржуазного националиста” – главу райпарткома Коваленко и его подельника “контрреволюционера” Мелешкова.

Им приписывали вредительство, из-за которого за 8 месяцев в колхозах от болезней умерло 170 лошадей и родились мертвыми 300 жеребят, а также снизилось поголовье овец.

Материал “Очистить завод от вражеских корешков” из газеты “Чорноморська коммуна”

На холодильном заводе “Фригатор” тоже нашли “вражеские корешки” – бывшего главу парткома Выщука, директора завода Молдавского, рабочего-“троцкиста” Шора и бухгалтера Ройтблита, завгаража Гандлера и других сотрудников.  Их также связывали с Вегером и другими “врагами народа”.

Это вражеское охвостье привело к завалу работы на заводе. Десятки тысяч рублей тратились на продукцию завода, произведенную явно вредительски. Зарплату давали с большим опозданием, чтобы вызвать возмущение у работников, – сообщала газета.

Материал “Очистить песчаный брод от врагов и их пособников” из газеты “Чорноморська коммуна”

Результаты 1937-го года: сколько людей попали под репрессии и кем они были?

Данные о репрессиях в Одесской области в течении второго полугодия 1937 года содержатся в документе “Цифровые данные об оперативно-следственной работе УНКВД по Одесской области”, который прилагался к общеведомстсвенному отчету по УССР за период с 1 июня 1937 по 10 января 1938 года.

Всего за это время были арестованы 14 тысяч 61 житель региона.

Больше всего – по “кулацкой операции” по приказу №00447 – 5 тысяч 577 человек. На втором месте “участники немецкой контрреволюции и шпионажа” по операции №00439 – 2 тысячи 320 человек. На третьем месте “украинские националисты” – 1 тысяча 352 человека. Далее идут обвиненные в “польской контрреволюции и шпионаже” – 1 тысяча 276 человек, “румынские контрреволюционеры и шпионы” – 790 человек, “троцкисты и правые” – 559 человек… Есть группы поменьше. Например, одесские чекисты нашли 116 “японских шпионов” и 27 участников “военно-фашистского заговора”.

Отметим, что лимит по “кулакам” был превышен уже к 7 сентября.

За это время было  осуждено 12 тысяч 393 человек. К расстрелу – 5 тысяч 270 человек, в тюрьму или ГУЛАГ отправлены 7 тысяч 105 человек, еще 18 – высланы за границу.

Одесса. 1937-й год

Больше всего в Одесской области пострадали украинцы – 6 тысяч 598 человек (почти 52%) и немцы (2 тысячи 380 человек), на третьем месте россияне – 1 тысяча 118 человек (8,8%), далее поляки – 1 тысяча 88 человек (8,57%) и евреи – 535 человека (4,21%).

Больше всего от репрессий пострадали крестьяне – 5 тысяч 426 человек (42%) и так называемые “бывшие люди” (аристократы, офицеры царской армии, купцы, и т.д.) – 3 тысячи 694 человек (29%), а также деклассированные элементы – 2 тысячи 152 человека (почти 17%).

Среди попавших  под репрессии в 1937-м году также почти 1,5 тысячи служащих, 452 служителей религиозных культов, 326 рабочих, 180 домохозяек и пенсионеров, 47 красноармейцев, 28 командиров и 28 сотрудников НКВД.

Постоянные поиски и репрессии “врагов народа”, кроме уже упоминавшейся в первом материале частой смены председателей Одесского горсовета, привели к еще более частым ротациям на других руководящих постах. Одесский историк Саул Яковлевич Боровой в своих воспоминаниях писал, что только за 1937 год сменилось 7 директоров научной библиотеки Одесского государственного университета, причем иногда нового руководителя арестовывали еще до того, как он успел познакомиться с подчиненными.

Это уничтожало все сферы жизни – хозяйство, науку, образование, управление. Вместе с тем, официальная идеология трактовала эти катастрофические процессы противоположным образом и требовала еще большего усиления террора, – отмечается в книге “Реабилитированы историей. Одесская область”.

Ранее на USIonline.com, Три расстрела и тюрьма: как во время “ежовщины” руководство Одессы меняли.

Читайте нас в Telegram.