Репрессии в Одессе: как председатель горсовета Черница больше года провел в застенках НКВД и вышел сухим из воды

История судьбы Ивана Корнеевича Черницы – в статье корреспондента Украинской Службы Информации Николая Яковенко, основанной на документах из Архива Управления СБУ в Одесской области.

Отказывался от должности председателя Одесского горсовета

Об общих биографических данных Ивана Черницы я рассказал в первом материале этой рубрики. Однако во время работы в архиве мне стали известны еще несколько интересных и важных фактов из жизни Черницы, которые следует вынести наверх материала.

С 1936 года Черница работал директором завода им. Красного профинтерна. Он хорошо зарекомендовал себя, добивался перевыполнения плана, отремонтировал и переоборудовал несколько цехов.

В июне 1937 года его выдвинули на должность председателя горсовета, вскоре после того, как был арестован Александр Довбыш. Это произошло без ведома директора завода: в это время Черница был в Москве – выехал решать рабочие вопросы в трест “Трактордеталь”, и узнал о предначертанном карьерном росте по возвращении.

Продвигали Черницу секретарь горкома компартии Николай Кондаков и секретарь обкома Дмитрий Евтушенко. Но Черница несколько раз отказывался.

Я ответил, что категорически отказываюсь от этого дела, мотивируя тем, что на советской работе никогда не работал, объем работы в Горсовете большой, по общей грамотности дела у меня обстоят неважно и с работой не справлюсь, – объяснял в 1939-м году Черница на допросе.

Из материалов допросов Ивана Черницы

Его уговаривали, аргументируя тем, что “мы же врагов не будем выпускать и ставить обратно” и обещали помощь со стороны горкома.

На пленуме горсовета 19 августа 1937 года кандидатуру Черницы вынесли на голосование. В выборах участвовали около 600 депутатов. Подавляющее большинство проголосовали “за”, только 19 – “против”. Черница хотел выступить с речью, но секретарь обкома Евтушенко ему не дал слова, отшутившись, что отказываться от должности в такой момент будет некрасиво.

Задержан в Москве по личному приказу Ежова

Ивана Черницу задержали 4 августа 1938 года в Москве, куда он поехал в командировку, как избранный осенью 37-го депутат Верховного Совета СССР от Ленинского района Одессы.

НКВДшники пришли к нему вечером в комнату №417 гостиницы “Гранд Отель” на Охотном ряду с ордером на обыск и арест, подписанным лично народным комиссаром внутренних дел Николаем Ежовым.

Ордер на арест и обыск

С собой у него были только паспорт, депутатский билет, значок Верховного Совета и тысяча рублей.

В анкете арестованного его профессию указали как “грузчик”. Свою национальность Черница указал – украинец.

13 августа, по указу Ежова, арестованного этапировали в Одессу для допроса и следствия.

Обвинения: помогал итальянским шпионам, вооружал дивизию контрреволюционеров, закатывал банкеты и уничтожал городское хозяйство

НКВД собирало данные на Ивана Черницу еще с осени 1937 года. За это время у них накопилось очень много доказательств его вины во всевозможных преступлениях, которые на допросах поведали другие схваченные “враги народа”.

Оперуполномоченный IV отдела Управления НКВД в Одесской области Я. И. Берензон выписал постановление с обвинением Черницы по ст. 54-6, 54-7, 54-8 и 54-11 (шпионство, вредительство, терроризм, участие в контрреволюционной организации) УК УССР.

Если следовать формулировке следователя, то Черницу обвиняли в том, что он “является одним из руководителей контрреволюционной право-троцкистской террористической организации и шпионом иностранной разведки”.

Обвинение в контрреволюционной деятельности

Их можно разделить на несколько блоков. Первый – обвинения в шпионаже.

Ивана Черницу считали шпионом сразу двух вражеских стран – кемалистской Турции и фашистской Италии.

В пользу версии о работе главы города на турков намекало давнее знакомство Черницы с гражданином Черненко, с которым он в 1925-1927 годах работал на соляных промыслах в Скадовске.

Одесским чекистам в мае 1938 года пришла телеграмма от коллег из Сухуми о розыске Н. П. Черненко. Его бывшая жена, Евдокия Кирилловна, которая в это  время проживала в Артемовске Донецкой области, рассказала органам, что ее муж незаконно “прошел в Турцию, по документам, приобретенным им через своего приятеля, проживающего в Одессе – Черницу Ивана Корнеевича”.

До отъезда в Турцию и после возвращения Черненко, якобы, гостил дома у Черницы, а ранее был судим за проживание под чужим именем, называясь Иваном Яковлевичем Трофименко.

Итальянский “след” в деле председателя горсовета тянется от главы Одесского интерклуба Лавио Амадея, который занимался размещением немногочисленных групп иностранных туристов, работал с прибывающими иностранными коммунистами – в том числе испанскими моряками, которые в это время, в период гражданской войны на Родине, прибывали в Одессу за “интернациональной помощью”.

Арестованный НКВД Амадей на допросе 13 сентября 1938 года заявил, что являлся агентом итальянской разведки. Об этом он, якобы, в конце 1937 года также сообщил секретарю Одесского горсовета Михаилу Вовчаренко. Тот, в свою очередь, тут же признался, что вместе с Черницей сколотил право-троцкисткую организацию.

Информация об этом разговоре двух “врагов народа” есть и в показаниях Вовчаренко от 17 апреля 1938 года.

Якобы, Амадей выведывал у Вовчаренко “шпионские сведения о работе промышленности и о состоянии судов Черноморского пароходства”.

Второй блок еще интересней. В него объединим несколько серьезных обвинений в террористической деятельности, подготовке убийств руководства СССР и создании контрреволюционной “рабочей дивизии” для вооруженной борьбы с советским режимом.

Вовчаренко на том же допросе в сентябре 1938 года заявил, что в их троцкистком подполье существовала “боевая террористическая группа”. В нее входило несколько одесских чиновников и директор Водного института Николаев.

Мы их всех поставили в известность, что боевая террористическая группа в первую очередь должна провести террористические акты над Сталиным, Ворошиловым, Молотовым, – говорил арестованный секретарь горсовета.

На допросе 5 июня 1938 года арестованный инструктор совторготдела Одесского обкома Теодор Остроушко заявил, что также входил в “террористическую группу” и список их целей также включал Калинина, Кагановича и Андреева.

Вовчаренко говорил, что все “террористы” имели личное оружие “по одному – два револьвера”, но Черница, якобы, еще сомневался, “какое оружие придется применить”.

В тоже время, по мнению следователей НКВД, Черница сколачивал в Одессе целую контрреволюционную дивизию, которая после начала войны с империалистами должна была ударить в тыл Красной Армии.

Эта версия идеально ложилось в линию обвинения о сговоре Якира-Вегера, который красной ниткой проходит практически через все дела о высокопоставленных одесских “врагах народа” 1937-1938 годов. Про рожденную в НКВД идею о связи опального комкора Ионы Якира с одесскими “контрреволюционерами” я писал ранее.

Во время допроса задержанного гражданина Карнауха 29 мая 1939 года тот рассказал, что в 1937 году из обкома поступила информация о создании на предприятиях Одессы “рабочей дивизии” для обороны города на случай новой войны с империалистами.

Как позже я узнал, эта “рабочая дивизия” предназначена была в контрреволюционных целях, т. е. на случай войны с капиталистическими странами, эта дивизия обязана была разгромить тыл Красной Армии, – говорил Карнаух.

Черница в это время как раз возглавлял завод “Красный профинтерн”. И к нему пришла разнарядка сколотить из своих подчиненных зенитный полк. Вот что он говорил об этом на допросе 5 октября 1939 года:

Букалов, который в то время был председателем горсовета, сделал сообщение… что в Одессе должна быть организована так называемая рабочая дивизия, которая должна будет обеспечивать тыл в период войны СССР с капиталистическими странами, – говорил Черница.

Интересно, что “рабочая дивизия” действительно формировалась по линии Якиры-Вегера.

Вегер возвратился из Москвы и он сообщил, что по этому вопросу есть решение ЦК ВКП(б) во всех городах Союза организовать такие части… Вегер уже договорился с Якиром об отпуске необходимого количества оружия… На первое время корпуса прикрепляют к заводам строевых командиров, которые помогут в организации учебы, – продолжал Черница.

Военная квота на арматурный завод “Красный профинтерн” составила 250 человек, которые должны были получить на вооружение 4 зенитных пулемета и необходимое количество винтовок. Оружие передавалось не безвозмездно. Завод должен был купить его за 8 тыс. рублей.

Впрочем, идея с “рабочей дивизией” все равно не реализовалась. Сначала ее долго тормозили разные бюрократические нюансы, потом организаторов – Букалова, Вегера и других “врагов народа” – арестовали и расстреляли.

До ареста Вегера, Букалова и других я абсолютно не сомневался, что это мероприятие исходит от ЦК ВКП(б), – говорил Черница.

Третьим пунктом обозначим обвинения Черницы в буржуазных излишествах, роскошной жизни за счет городской казны и подхалимстве к другим чиновникам

Самым ярким эпизодом тут будет обвинение в растрате денег на торжественный прием в Одессе полярников из экспедиции Ивана Папанина.

На это мероприятие Черница потратил 26 тыс. 722 рубля. Специальная постановка в Одесском оперном театре обошлась в 8,5 тысяч, привлечение СМИ – радиопередача про визит Папаницев в Одессу – стоила почти 4 тыс. рублей, покупка цветов героям обошлась в 2,1 тыс. рублей. Банкет с четырьмя покорителями Северного полюса обошелся в 8 тыс. рублей. Еще на 2 тыс. рублей полярникам купили и передали продуктов в дорогу при отъезде из Одессы.

Данные об этом сохранились в финансовых отчетах Одесского городского совета, а также в докладе старшего контролера-ревизора Наркома финансов СССР Халфина.

Комиссия считает эти расходы излишними… В то время, как существует ряд постановлений и запрещений правительства об экономном и бережном расходовании средств, – резюмировал Халфин.

Отметим, что сам Иван Черница говорил, что пиршества по поводу приезда папанинцев проводились органами НКВД.

В финансовой отчетности указывается, что при Чернице горсовет допустил перерасход “на проведение революционных праздников” аж на 88 тыс. рублей.

Также его обвиняли в растрате бюджетных денег на собственную роскошную жизнь. Так, на ремонт своей квартиры Черница, якобы, потратил 2,5 тыс. рублей. На покупку занавесей и карнизов для жилья председателя горсовета из бюджета списали почти 1,4 тыс.рублей. В дополнение, кто-то из соседей Черницы “настучал” в НКВД, что он не платит за квартиру.

Кроме этого, в обвинении указано, что Черница незаконно выписал себе премию в 800 рублей.

Отметим, что из этого же документа следует, что Черница, якобы, тратился на “завтраки и папиросы” для членов президиума горкома партии (только в 1 квартале – 1 тыс. 760 рублей), покупал мебель для их квартир, и т.д. Отдельно упоминается трата 1 тыс. 260 рублей на размещенное на стене горсовета художственное панно, на котором портрет арестованного бывшего секретаря обкома Кондакова был размещен рядом с Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным.

Еще одна “буржуазная выходка” Черницы – распределение дач на Большом Фонтане приближенным чиновникам. В упоминавшемся выше докладе Халфина указывается, что из 500 комнат в курортной зоне половина были распределены между руководством горсовета, горпарткома, обкома и облисполкома. Остальные 250 раздали “стахановцам”.

Напоследок, для контраста с роскошной жизнью Черницы – некоторые обвинения в умышленно плохом управлении городом и “вредительстве” в сфере ЖКХ

В дело подшит “Доклад о выявленном вредительстве в жилищном хозяйстве Одессы”, подготовленный 10 мая 1938 года Одесским областным коммунальным банком. В нем указывается, что городские ремонтные конторы составляли фиктивные документы и получали деньги за невыполненные работы по ремонту жилого фонда. Или же использовали некачественные материалы для замены перекрытий, починки крыш.

Отпущенные правительством за последние 5 лет свыше 50 миллионов рублей на капитальный ремонт жилищного фонда не дали требуемых результатов, а наоборот, десятки домов должны быть снесены и в ближайшие годы это количество возрастет за счет вредительской политики, которая имела место до последнего времени, – говорится в докладе.

Хоть в документе и констатируется, что такая ситуация остается неизменной уже много лет, есть и обвинение в адрес Черницы.

Председатель Одесского горсовета товарищ Черница не обеспечил должного руководства коммунальным отделом и жилищным управлением, отсюда полный самотек в работе, – говорится в докладе.

Указывалось, что из внесенных при Чернице в титульный список на ремонт 307 домов, работы проводились лишь в 141, и то в большинстве случаев крайне плохо.

Также Черницу обвиняли в “развале путевого хозяйства”, что привело к двум крупным трамвайным авариям с большим количеством жертв.

Показания Черницы: сначала сознался, потом запутал следствие, в конце – все отрицал

После ареста председателя горсовета его, традиционно для работы НКВД, принялись пытать. Под давлением, на первом допросе 5 сентября, он признался, что с июня 1937 года являлся участником “контрреволюционной правотроцкистской террористической организации”.

В нее Черницу, якобы, завербовал бывший секретарь горкома Вовчаренко. Арестованный назвал еще несколько фамилий своих “подельников”.

На следующем допросе, 20 ноября, Черница начал вести себя осторожней. На настойчивые попытки следователя приписать его к руководству “террористов” Черница несколько раз отвечал отказом.

Также он заявил, что “вредительства никакого не провел”.

Почти через год после ареста, 5 августа 1939 года, дело дошло до суда. Его проводил Военный трибунал Киевского особого военного округа. Для него Черница написал заявление, в котором говорил, что ни в чем не виноват, стал жертвой клеветы, дал показания под давлением. Он просил дорасследования дела, перепроверки показаний и привлечения других свидетельств.

Трибунал постановил разобраться. К 19 августа проверка дела действительно показала, что много показаний неправомочны. Некоторые “свидетели” даже официально не были вызваны на допрос и отказывались от записанных от их имени показаний.

Ивана Черницу оставили под стражей, а дело отправили на дорасследование. Так он спасся в полушаге от расстрела.

Разбирательство в деле началось в сентябре 1939 года с новых допросов Черницы. На них он снова отказывался от какой-либо причастности к “контрреволюционерам”.

Оправдание Черницы: герой рабочих и жертва выдуманных показаний

Иван с 10-летнего возраста, в 1906 году, начал работать котельщиком на различных портовых предприятиях на Пересыпи. Еще до революции он хорошо знал многих местных рабочих и пользовался среди них авторитетом. В 1917 году он вступил в Красную гвардию, участвовал в сформированном на Пересыпи “приморском отряде” – сотне Дмитрия Крайнего. В 1918 году Черница участвовал в боях за Одессу с “гетманцами и гайдамаками”, в которых погиб его родной брат.

НКВДшники опросили многих из старых товарищей Черницы. Все до одного выступали в его защиту.

Когда в 1938 году рабочие Пересыпи узнали, что он арестован как враг народа, все кадровые рабочие, знавшие Черницу много лет, в беседе со мной открыто сказали, что не верят, чтобы он  был врагом народа, – говорил 3 октября 1939 года рабочий Павел Сикора.

За Ивана Черницу боролась и его жена Елена Николаевна. В 1939 году она написала письмо Берии с просьбой поскорей разобраться с делом и выпустить незаконно арестованного. После ареста Черницы ее с тремя детьми переселили из ведомственной  квартиры в маленькую комнату в коммуне. Ей пришлось продать вещи, чтобы собрать 2 тысячи рублей за уплату квартиры председателя горсовета с октября 1937 по август 1938 года.

Обращение жены Ивана Черницы к Берии

В это же время были повторно допрошены некоторые из людей, которые в 1938 году свидетельствовали против Черницы.

Гражданин Крихун 28 сентября 1939 года заявил, что “по настойчивому требованию следователя Шашкова были указаны ряд фамилий, в том числе и Черницы”.

9 октября инструктор обкома Остроушко заявил, что протокол допроса с указанием вины Черницы составил сам следователь НКВД Машковский.

В этот же день на допросе начальник городской пожарной охраны Василий Остапчик также заявил, что следователь НКВД Валкинд против него “применял незаконные методы следствия” и заставил его подписать протокол с показаниями о том, что Черница, якобы, готовил теракт против секретаря обкома Телешева.

Дело разваливалось. Глава интерклуба заявил, что не просил Черницу шпионить в его интересах. Также следствие выяснило, что Черница не виделся с турецким “шпионом” Черненко после того, как в 1927-м году он проворовался в Скадовске и сбежал с предприятия.

Показания Черницы, опровергающие обвинения в создании “рабочей дивизии” и растраты на встречу “папанинцев”, мы уже приводили выше.

Отдельно стоит упомянуть обвинения о “диверсиях” Черницы против  промышленности и уничтожении ЖКХ. Оказалось, что при Чернице городские планы по производству как раз выполнялись или даже перевыполнялись.

Также Черница боролся за очищение города от стихийных свалок, которые скапливались практически в каждом дворе. В одном из таких рейдов участвовал даже Никита Хрущев, тогда – первый секретарь Московского горкома ВКП(б).

Все закончилось 16 января. После пересмотра дела начальник Управления НКВД в Одесской области Старовойт постановил прекратить уголовное преследование Черницы. В этот же день его освободили из тюрьмы.

Ранее на USIonline.com, эра постправды: почему люди активно репостят фейки.

Читайте нас в Telegram.