Одесский 37-й: дело председателя горсовета Довбыша – от обвинения и ареста до расстрела и реабилитации. На основе архивных документов «фото»

Одесский 37-й: дело председателя горсовета Довбыша – от обвинения и ареста до расстрела и реабилитации. На основе архивных документов

Украинская Служба Информации продолжает выяснять подробности трагической судьбы репрессированных в 1937-1938 года председателей Одесского городского совета. Этот материал посвящен Александру Федоровичу Довбышу – одному из основателей луганской милиции, который летом 1937-го несколько месяцев руководил Одессой и попал под каток «ежовщины».

Общие биографические данные, а также некоторые сведения о деле Довбыша, которые удалось почерпнуть из газетных публикаций 1937 года, а также сборников документов НКВД, были изложены в прошлом материале про репрессированных руководителей Одессы. В этот раз корреспондент Украинской Службы Информации Николай Яковенко получил доступ к документам НКВД по делу Довбыша, которые хранятся в Ведомственном архиве Управления Службы безопасности Украины в Одесской области.

“Террорист-правотроцкист” и вооруженный фотограф

Дело на председателя горсовета завели 29 июля 1937 года по статьям 19-54-8 и 54-II (контрреволюция, вредительство). За день до этого, 28 числа, горком партии подает ходатайство об исключении Довбыша из партии.

Оперуполномоченный IV отдела Одесского облуправления НКВД Верензон пишет постановление об аресте Довбыша, поскольку он является “участником контрреволюционной правотроцкистской террористической организации”, и поэтому “нахождение его на свободе может отразиться на ходе следствия”.

Из материалов дела

Ночью того же дня к дому главы горсовета на ул. Щепкина (Елисаветинская) 10/1 приезжает “черный воронок”. Дома вместе с “террористом” чекистов встречают его 34-летняя жена Ефросинья и сыновья – 14-летний Владимир и 5-летний Игорь.

Во время обыска у Довбыша изымают паспорт, партбилет, орденскую книжку, а также два фотоаппарата – “ФЭД” и “ГОМЗ”, и пистолет “Браунинг” 1903 года с полной обоймой на 7 патронов.

Анкета Довбыша

В анкете арестованного указывается, что у него “низшее” образование, во время гражданской войны в белом движении или бандах не участвовал, ранее репрессиям не подвергался.

2 августа Сталинский районный комитет КП(б)У решает исключить Довбыша из партии, как “разоблаченного замаскированного троцкиста”.

15 августа в НКВД подписывают постановление о привлечении Довбыша в качестве обвиняемого уже по трем делам, к двум первым присоединяется еще ст. 54-8 (терроризм). В это же время принимают решение о продлении его содержания под стражей до конца октября.

Отрицал обвинения и проклинал советскую власть

Первый допрос Александра Довбыша состоялся 17 августа. С первого же ответа он полностью отрицал свою вину.

Виновным себя в принадлежности к контрреволюционной троцкистской террористической организации не признаю, – заявил арестованный.

Чекисты “пришивали” дело Довбыша к ранее задержанному 1-му секретарю Одесского обкома Евгению Вегеру, который, якобы, под руководством комкора-“предателя” Иеоронима Якира создал “контрреволюционную правотроцкистскую организацию в Одесской области”.

Довбыш отвечал, что Вегера знает с 1933 года и отношения у них были неплохие. Разговоры они вели сугубо по рабочим вопросам, а в 1936 году Довбыш побывал в гостях у Вегера на праздновании Октябрьской революции.

Также чиновнику припоминали его луганское прошлое. На допросе 15 сентября его обвинили в том, что еще в 1927-м году он там “принимал активное участие в антипартийной группировке “43-х”.

От этого Довбыш также открещивался.

Поскольку Довбыш не шел на сотрудничество, чекисты решили еще больше усугубить его положение и приобщили к делу жалобу от его сокамерника П.Х. Иванченко, который говорил, что бывший глава города  делает антисоветские “мерзкие и подлые заявления”, которые других арестантов “буквально парализуют и доводят до сумасшествия”.

НКВД он называет “палачами” и “обезумевшими собаками”, “подлецами”… Заявил буквально следующее: “Понадеялся я, дурак, на гуманность советской власти и не захватил из дому стрихнин или кальций, чтобы отравиться… Вас перестреляют как собак, – указывается в доносе.

Из материалов дела

Отметим, что одесский историк Эдуард Петровский в статье “Методы следствия в период массовых репрессий в Одесской области в 1937-1938 годах” указывал на широкую практику использования НКВД подсадных арестантов, которых называли “квочками” и “толкачами”, которые могли провоцировать сокамерников на нужные для следствия разговоры, а потом передавали их слова чекистам.

“Вредительство” Довбыша: сорвал производство кипятильников, экономил камыш, не построил Дом художников

Во время допросов Николая Довбыша неоднократно называли “вредителем”. А чем он, собственно, вредил?

На этот счет у НКВД собралось большое количество доказательств и показаний других арестованных “правотроцкистских террористов”.

Арестованный “соучастник” Довбыша по фамилии Треппель 27 июля 1937 года говорил, что еще во время работы Довбыша в Луганске в конце 20-х годов под его редакторством вышел справочник “Вся Украина”, в котором он непатриотично называл республику “отсталой” и “экономически немощной”, а также намеренно перепутал адреса предприятий, чтобы сорвать между ними коммуникацию. По словам Треппеля, за свою вредительскую работу Довбыш получил еще и 5 тысяч рублей.

Довбыш это отрицал.

7 августа другой фигурант дела, В.П. Сагайдака, заявил, что слышал от Довбыша контрреволюционные заявления о том, что “нужно построить социализм в отдельно взятой стране” (хотя это было доктриной СССР после XIV Съезда ВКП(б) в 1925 году, – прим. авт.).

Были и гораздо более серьезные обвинения. В дело притянули практически все возможные “доказательства” разрушительной деятельности Довбыша.

Так, 22 июля А.Ф. Иванченко на допросе рассказывал, что Довбыш на должности главы Облплана занимался вредительством в сельском хозяйстве.

Снабжал трактора, автомашины и комбайны недоброкачественными запасными частями, быстро изнашивавшимися и приводившими к износу всех остальных частей механизма, – заявлял Иванченко.

Упоминавшийся выше Треппель говорил, что Довбыш сорвал оборонный заказ – производство кипятильников для красноармейцев. Он, якобы, поручил выполнять его одесскому заводу “Красный сигнал”, который занимался производством и ремонтом двигателей для  тракторов и не был готов для такой работы.

В результате завод и не изготовил кипятильники для РККА, и замедлил темпы сборки моторов.

Также Довбыша обвиняли в том, что он переселил в один из цехов “Красного сигнала” находившуюся по соседству пуговичную фабрику, в то время как новое здание для завода еще только строилось.

2 августа экс-глава Управления Одесской конторы Промбанка Сергей Кадужин заявил, что его “подельник-контрреволюционер” Довбыш считал “объем строительства по линии промышленности в 1937 году слишком высоким и умышленно не использовал 800 тысяч рублей для капитального строительства”.

Еще Кадужин рассказал НКВД, что Довбыш не пересматривал дела персональных пенсионеров, которым полагалась пенсия “за революционные заслуги” из-за чего “умышленно допустил выдачу больших сумм незаконно”.

Кроме того Кадужин рассказал, что Довбыш вместе с Треппелем умышленно срывали создание производства черепицы в Одесской области.

На протяжении двух лет вредительски оттягивалось разрешение вопроса о том, кто должен руководить строительством предприятий… А область лишалась миллионов штук черепицы, в которых ощущалась острая нужда, – говорил Кадужин.

20 августа еще один “троцкист” Исаев поведал, что Довбыш вместе с подельниками срывал стройку школ и детсадов в области – задерживал поставки стройматериалов и подписывал “вредительские акты”. Также Довбыш 2 года откладывал строительство Дома художников.

Свидетельские показания

Настоящую драму рассказал чекистам также арестованный заместитель Довбыша Лев Моисеевич Гай-Комар. По его словам, из-за Довбыша вся Одесса могла остаться без воды.

Инцидент произошел в январе 1937-го, когда во время сильного снегопада прекратилось железнодорожное сообщение между станциями Выгода и Беляевка. Поезда не смогли подвозить мазут на водонапорную станцию, где своего  запаса горючего было всего на 5 дней. Гай-Комар послал 400 солдат чистить рельсы, они трудились круглосуточно, но со снегом так и не справились.

Город стал перед угрозой катастрофы. Станция могла остаться без топлива и прекратить подачу воды, и, по сути, остановить всю жизнь города, – говорил на допросе экс-чиновник.

В это время старый специалист Вернике порекомендовал вместо мазута топить брикетами камыша (так делали еще до революции). Гай-Комар созвонился с Довбышем, но тот категорически отказывался выдавать камыш с камышиного завода на отопление. В результате камыш истребовали обходными путями.

По словам Гай-Комара, таким образом Довбыш пытался поставить город под удар остановки промышленности, голода и поломок водопровода.

Финальным аккордом в обвинении стала комиссия Облплана, которая с привлечением экспертов подтвердила все факты “вредительства” Довбыша и добавила еще несколько от себя.

Комиссия считает установленным, что Довбыш действовал как враг народа, – резюмировалось в документе.

Добавим, что в некоторых показаниях “вредительство” Довбыша связывают с деятельностью его также репрессированного предшественника – экс-председателя Одесского горсовета Николая Букалова, который попал под репрессии на несколько месяцев раньше.

Приговор, реабилитация и возмещение денег за фотоаппараты

Собранных против Довбыша доказательств для НКВД было более чем достаточно для ходатайствования о расстреле.

22 ноября было утверждено обвинительное заключение. В этот же день дело рассмотрели на военной коллегии Верховного суда СССР.

В последнем слове Довбыш заявил, что коллеги, давшие против него показания – оговаривают его. Своей вины он не признавал, и просил дополнительного расследования дела.

Выдержки из показаний

24 ноября Александра Федоровича Довбыша расстреляли.

После казни Довбыша НКВД занялось его женой. Подробностей о ее деле в подшивке документов нет. Однако известно, что Ефросинья Карловна Довбыш осталась жива и через 20 лет снова жила в Ворошиловграде (Луганске).

7 мая 1956 года, во время кампании реабилитации жертв репрессий, она написала в ЦК с просьбой сообщить ей о судьбе мужа и реабилитировать его. Она не знала, что его расстреляли.

Свыше 18 лет все мои попытки добиться пересмотра дела и моего, как невинно осужденной, также, как и попытки узнать о судьбе моего мужа, оставались безрезультатными, – писала Ефросинья Довбыш.

Ей ответили, что Александр Довбыш был осужден и умер, отбывая наказание 12 февраля 1939 года.

Свидетельство о смерти

После этого следователи опросили четырех бывших коллег Александра Довбыша – Ивана Путникова, Ольгу Газову, Ревекку Ривкину и Якова Хуревского.

Все они однозначно сообщили, что помнят его как хорошего коммуниста и трудолюбивого чиновника.

Я никогда не слыхал антисоветских выступлений Довбыша, – говорил Иван Путников.

Я знала Довбыша как активного, целеустремленного, деятельного и принципиального работника, – добавляла Газова.

В КГБ проверили документы на Довбыша и добавили, что также никаких “компрматериалов”, кроме сшитого на него в 1937-м году дела, на него не имеют.

В результате, 18 сентября 1956 Александр Довбыш был реабилитирован, как осужденный “необоснованно”. В заключении указывается, что НКВДшники Федоров, Кордуни и Берензон, которые вели его дело – сами позже были осуждены за фальсификацию уголовных дел и необоснованные аресты.

Казалось бы, на этом история могла бы закончиться. Но нет, государство вспомнило о двух фотоаппаратах – “ФЭД” и “ГОМЗ”, изъятых у Довбыша при аресте, и решило вернуть вдове за них деньги.

Была проведена экспертиза и оценка фотоаппаратов. Установили, что новый “ФЭД” в 1937-м году стоил 705 рублей, а “ГОМЗ” – 170. Однако, аппараты были изношены на 30%, поэтому подешевели до 493 и 119 рублей, соответственно.

Оценка имущества

Итого, вдове расстрелянного председателя Одесского горсовета через 20 лет после его казни компенсировали 612 рублей 50 копеек.

Ранее на USIonline.com, три расстрела и тюрьма: как во время “ежовщины” руководство Одессы меняли.

Читайте нас в Telegram.