Для большинства чиновников дети из сиротских учреждений – просто цифры, планы на бумагах, – волонтер Артем Поланский

Артем Поланский – глава Попечительского совета Белгород-Днестровского детского дома. Именно он превратил этот детский дом-интернат в уникальное место, где дети живут в достойных условиях. Украинская Служба Информации пообщалась с волонтером о том, как нужно изменить систему сиротских учреждений, что для этого необходимо и сложно ли в Украине стать родителем-усыновителем.

на фото: Артем Поланский

Как родилась эта идея – помогать детям?

Это Катя Ножевникова виновата (смеется – ред.). Летом 2014 года, когда детей эвакуировали из Луганска, кинули об этом клич в Facebook. Волонтеры просили помочь, писали, что у детей нет элементарных вещей. Я сразу же со всем необходимым рванул в Сергеевку, где часть детей разместили. После этого мы познакомились с Катей и начали общаться. И время от времени я стал оказывать помощь ее подопечным. В том же году проводилась акция «Собери подарок сироте», которую Катя организовала. Моя задача была сфотографировать детей в Белгород-Днестровском детском доме. Честно говоря, до этого я никогда не был в детском доме, и на все приглашения друзей отказывался. Думал, что это будет очень сложно для меня морально. И да – я плакал по пути из Белгорода домой. Не от жалости к детям, а от того, что существование детских домов в принципе возможно. Как можно отказаться от ребёнка? Я до сих пор не понимаю этого, не укладывается в моей голове.

Детский дом в Белгороде-Днестровском выглядит невероятно. Сейчас Вы там являетесь главой попечительского совета. Расскажите, как происходил его ремонт, сколько ушло времени, чтобы создать такое удивительное пространство для детей.

Мне всегда про это сложно рассказывать. Когда начинаешь вспоминать, а как же оно все получилось, я не нахожу какой-то точки, от которой можно отталкиваться. В детском доме меня поразила директор. Открытая, и в то же время очень властная женщина, хозяйка дома, самая настоящая. Не знаю как, но мы нашли общий язык сразу, и уже в декабре создали попечительский совет детского дома, а весь коллектив выбрал меня главой попечительского совета. И работа пошла сразу. Для меня практически сразу детский дом стал вторым домом, а дома ведь ты ремонтируешь и улучшаешь всё, что требуется, часто и без особого плана. Года два мы работали без планов – видим-делаем, всё и сразу. Сейчас же есть план, конечно, что, когда делать, куда ехать, когда витамины давать, когда одежда новая нужна, когда закупаем бытовую химию, когда нужно укрепить питание и так далее. В самом начале было нужно слишком много всего менять, и поэтому меняли всё и сразу, сейчас же, когда всё уже поменяно, гораздо проще работать.

на фото: детский дом в Белгороде-Днестровском

на фото: детский дом в Белгороде-Днестровском

на фото: детский дом в Белгороде-Днестровском

С какими трудностями Вы столкнулись, преображая детский дом?

Оказалось, что главная проблема – это нормы, которые существуют и тянутся еще с советского времени. Например, на унитазах не должно быть сидений. А если они есть, то их нужно замачивать в хлорке. И такие мелочи нас очень сильно держали в рамках.

Безусловно, очень сложно с чиновниками, которым мы как бельмо на глазу. Не любят у нас улучшения. Для них важно, чтобы картинка детского дома была такой, как видят чиновники – голые стены, железная посуда, тотальная нищета. Так проще манипулировать сознанием, что “детские дома – зло”. Например, областная Служба по делам детей всячески препятствует переводу детей в наш детский дом, мы годами не можем добиться объединения семей, когда часть детей у нас, часть в других учреждениях. Текущие проблемы также включают в себя недостаточное финансирование государством. Любое интернатное учреждение, включая приюты, детские дома, интернаты и дома малютки, выживают лишь благодаря постоянной поддержке благотворителей.

Мы хотели, чтобы дети жили в мини-квартирах. Чтобы у ребенка была своя комната, где бы жили дети по 2-3 человека, как дома живут братья и сестры.

Сейчас в детском доме два корпуса. В одном корпусе живут дети дошкольного возраста и младшей начальной школы. Во втором – старшие дети, от 4 класса и выше. Детский дом рассчитан на чуть более 200 детей.

на фото: детский дом в Белгороде-Днестровском

на фото: детский дом в Белгороде-Днестровском

Вас, наверное, часто спрашивают, за чей счет происходили все эти преобразования в детском доме? А еще важно понять, зачем это Вам лично?

Да, это самый популярный вопрос за моё время – за чьи деньги банкет? И второй – зачем мне это нужно, где скрытый смысл? Основные работы в детском доме – за мои честно заработанные личные деньги, накопленные ранее, с уплаченными в полной мере налогами. Очень много помогают друзья. Так, например, каждый год на первое сентября каждый ребёнок получает посылку с качественной одеждой западных брендов от индивидуального дарителя. Много помогают различные гостиничные группы, иностранные универмаги, авиакомпании. И почти у каждого ребёнка есть свой попечитель, если что-то экстренное, как дорогое лечение, например.

На вопрос “зачем” я для себя не могу ответить до сих пор. Не знаю. Мне комфортно помогать, я хочу помогать, я хочу сделать лучше, продлить детство пусть не для многих. Для меня детский дом – мой второй дом, как бы пафосно это не звучало. И вопрос “зачем” для меня просто не стоит. Надо – делаю.

Разочарования, безусловно, были. И от непонимания сотрудников, для которых кабинеты были важнее комфортной жизни детей (когда делали ремонты, то уплотнили кружки, а в помещении кружков сделали гостиные для детей). И воровство старшеклассников, которого было очень и очень много, особенно в первый год, когда выносилось практически всё. И враньё детей, и пофигизм сотрудников к имуществу и занятости детей, и раздолбанная мебель, и ремонты, каждый год всё равно приходится обновлять (дети же, иначе и не получается).

Самое большое разочарование – чиновники, орущие постоянно про реформы, про “интернаты-зло”, но не делающие ничего, чтобы жизнь детей кардинально менялась. Для большинства чиновников – дети просто цифры, планы на бумагах, громкие слова, совещания, а есть реальная, настоящая жизнь, и каждый ребёнок – личность, со своей особой судьбой и историей. Понимания этого нет, и за 3 года я вижу только общее ухудшение жизни сирот и детей, оставшихся без родительской опеки. Много чего было, важно не опускать руки, пережить, требовать, систематизировать и постоянно учиться.

Конечно, через 3 года я не тот, каким пришёл в детский дом. Теперь я понимаю, что сдавать необходимо всё только через склад – иначе не с кого будет спросить. Я понимаю, что можно, что нельзя детям. Я понимаю, что волонтёрское “приехать поиграть с детками” будет скорее во вред детям, чем на пользу – вечное мелькание лиц большая проблема в интернатных учреждениях. За 3 года выучил “от и до“ большинство законов, регулирующих деятельность сиротских учреждений. Стал разбираться в детских болезнях – ведь мы лечим детей тоже. Про детскую психологию я молчу, так как каждый день – что-то новое, было, есть и будет. Каждый день в детском доме ты учишься, невозможно знать всего. Главное же, что я вывел для себя – не нужно ребятам жалости, не нужно спасения, не нужно подвигов. Нужна любовь, понимание, принятие и семья.

на фото: детский дом в Белгороде-Днестровском

на фото: детский дом в Белгороде-Днестровском

Чем отличается детский дом от интерната? Помогите разобраться в этой системе учреждений.

Я сам очень долгое время не мог разобраться в этой системе. Есть детский дом, интернат, дом малютки, приют, центр реабилитации… Голову можно сломать в этой системе.

Интернаты – это место, где живут дети, у которых есть родители. Но в силу каких-то жизненных обстоятельств (нет денег, школа далеко находится и т.д.) родители поместили своего ребенка в интернат. Детский дом в Одесской области остался один – это белгород-днестровский. Там живут дети, которые остались без родителей или без родительского попечения (например, родители лишены родительских прав).

Дом малютки – это место, где содержаться дети до 3 -4 лет, хотя бывает, что они там содержатся и до 8 лет. Приют – это место, куда первоначально поступают дети. Например, с улицы, или по решению службы по делам детей, пока родители еще не лишены родительских прав. В приюте они могут находиться, если я не ошибаюсь, не дольше 9 месяцев.

Мало того, все эти учреждения имеют разную подведомственность. Например, домами малютки заведуют учреждения здравоохранения. Интернаты и детский дом относятся к сфере образования, а приюты и центры реабилитации – под органами соцзащиты, и их курирует служба по делам детей.

на фото: Артем Поланский

на фото: Артем Поланский

Можно ли приехать в детский дом и забрать ребенка к себе домой?

Нет. Все происходит через службу по делам детей. Мы часто получаем такие вопросы. Люди хотят приехать, поиграть, приметить ребенка, но по закону этого делать нельзя. Кто участвует в лишении родителей родительских прав? Служба по делам детей. Кто выдает направление на знакомство с ребенком? Служба по делам детей. Кто выдает разрешение на усыновление? Служба по делам детей.

Это определенная защита детей, но и повод для коррупции в этой сфере, так получается?

Конечно, так и есть. Я понимаю, что говорю это под диктофон. Но есть случаи продажи детей. Люди не хотят открыто про это говорить, поскольку они боятся, и все равно хотят усыновить ребенка…

Сложно ли в Украине усыновить ребенка?

Процедура очень простая. Я бы эту процедуру усложнил. Например, у нас нет курсов для усыновителей. У нас есть курсы опекунов, которые хотят стать профессиональными воспитателями. Длятся такие курсы 3 дня, и я не знаю, чему можно за 3 дня научиться. А для людей, которые становятся родителями, нет даже этих 3 обучающих дней. Курсы должны быть долгими, месяца три, и охватывать весь период развития ребёнка. Усыновление – это как роды, невозможно подготовиться за три дня ну никак. Из-за отсутствия нормальной подготовки опекунов и усыновителей и бездумного распихивания детей Службой по делам детей по семьям, в последние два года мы наблюдаем печальную волну снятия опеки, разусыновлений. Проводимая политика “хоть в какую, но в семью, лишь бы не детский дом” – не лучший вариант для детей, а порой и очень опасный в психологическом плане. Психологической поддержки усыновителей сейчас также нет, а она необходима, на всё время развития ребёнка.
Я сам усыновитель и понимаю, как это важно – помочь, подсказать, научить…У усыновителя должен быть официальный доход, недвижимость. У меня процесс усыновления занял около 2 месяцев.

на фото: Артем Поланский

Сколько у Вас детей?

У меня 4 ребенка. Дочери 17 лет, а сыновьям 7, 11 и 13 лет. Это мои дети, усыновленные из нашего детского дома.

Мне гораздо проще, чем кому-либо из усыновителей, ведь мои дети знали меня, а я знал их. Безусловно, дома всё иначе, но тем не менее – проще. Не люблю слово “усыновлённые”. Мои – это мои, и по ощущениям – мои дети были со мной всегда, может быть только ненадолго уезжали. Как и во всех семьях, у нас бывают трудности, ведь если в “обычной” семье ребёнок проверяет границы с младенчества, а привыкание друг к другу происходит с рождения, то у нас это происходило семимильными шагами.

Бывает очень трудно, не скрою, а разве со “своими” детьми так не бывает? Всё то же самое. Все уже пришли в семью личностями, и это просто надо принимать, не переделывать ребёнка под себя, как зачастую пытаются делать усыновители. Это громаднейшая ошибка, на мой взгляд. И не надо в каждом шаге, в каждой ошибке, затруднении, конфликте искать проблему в том, что ребёнок из детского дома. Нет. Он просто уже личность, надо принять и понять. Именно поэтому я не состою ни в каких ассоциациях усыновителей, не читаю форумы или группы усыновителей. То, что я читал, меня не вдохновило совсем, и я не считаю своих детей – усыновлёнными, списывая на этот факт любую малейшую трудность. Это просто мои дети, без каких-либо условностей.

на фото: Артем Поланский

Детей много, но кто-то становится твоим ребенком, а кто-то остается в детском доме. Как происходит этот контакт, выбор, взаимопонимание?

Выбрать невозможно, и это правильно. Они меня сами выбрали. Если бы у меня была возможность, я бы усыновил всех.

А в чем отличие опекунов и усыновителей?

Опекун – это профессиональный воспитатель. Он получает за опеку над ребенком пособие. Но дети и их опекуны не имеют друг перед другом никаких имущественных прав (права наследования имущества, например). Усыновитель – это тот же родитель, с теми же правами и обязанностями.

Получается, что государство в этой ситуации отстраняется, не помогает и не мешает? Мол, мы вам даем простые правила, по которым вы можете стать родителями, но в то, каким человек будет родителем, особенно не вникает и не беспокоится.

Это такая сложная тема…Как правило, усыновить хотят маленького ребенка. А маленьких детей действительно нет, на них действительно есть большая очередь. Больших детей забирают очень редко. А в последнее время наблюдается такая тенденция, когда опекунские семьи, забрав ребенка даже в маленьком возрасте, возвращают их обратно. Сейчас только по нашему детскому дому около 35% разусыновления и снятия опеки. Например, ребенок вступает в период полового созревания, возникают определенные проблемы, а опекуны или родители, вместо того, чтобы эти проблемы переживать вместе, просто отказываются от этого ребенка. Получается, что он предан дважды. В основном это происходит в виде отказа от опеки, но случаи разусыновления тоже бывают. Каждый третий ребенок в нашем детском доме предан дважды – биологическими родителями, а потом опекунами. А часто бывает еще хуже. Ребенка просто выгоняют в поле работать сутками. Помню, как к нам в дом попал маленький мальчик лет 7 и рассказывал, что все лето с папой кукурузу лущил.

Можно ли вообще убрать этот режим опеки из системы? Чтобы ребенка не забирали ради пособий или бесплатной рабочей силы.

Сейчас как раз этот вопрос решается. Возможно, детей под опеку будут передавать только ближайшим родственниками. Но в любом случае это решается на уровне законодательства. Это очень сложный вопрос, и никогда не знаешь, как лучше. Понятно одно, что должно существовать сопровождение этих семей, которые взяли под опеку детей, постоянный контроль.
К сожалению, наши граждане не готовы усыновлять детей старше 5-6 лет… В основном, детей от 6 и выше усыновляют иностранцы.

А как потом, после детского дома? Ведь ребенок после 18 отправляется во взрослую жизнь.

Это ещё одна большая проблема, на мой взгляд, – жизнь выпускников детских домов. Им очень сложно, ведь нет элементарных навыков, которые получают “домашние” дети. Зачастую не умеют тратить деньги, не знают, как платить счета, не знают, как найти работу и т. д. Мы стараемся адаптировать к жизни вне детского дома, объясняя трудности жизни, но это очень долгий процесс. И, конечно же, самый сложный – первый месяц, когда дети выпускаются в ПТУ с 42 гривнами в кармане, только на проезд. Получается, что целый месяц до стипендии дети должны жить непонятно на что…

на фото: Артем Поланский

Как на Ваш взгляд нужно реформировать эту систему?

Реформа интернатной системы необходима. Но, к сожалению, те, кто сейчас вещает о реформах, не понимают основного – надо начинать не с закрытия интернатов, конечных пунктов детей, а сделать, всё, чтобы дети не попадали в интернаты. Реформу сиротских учреждений необходимо начинать с семей, потенциальных “клиентов” детских домов и Службы по делам детей. Пока не будет работать Служба и не будет стабильности в государстве – будут беспризорники, будут сироты, будут неблагополучные семьи. Лакмусовая бумажка ситуации с детьми – наполненность приютов и Центров реабилитации, которые на сегодня есть в каждом районе области, и каждый из которых переполнен.

Приюты и центры – место первичного поступления ребёнка. Все приюты и центры находятся в ведении Службы по делам детей. И, к сожалению, что-то я не припомню ни одной глобальной проверки приютов и центров, где нарушений масса. А интернаты и детские дома проверяют чуть ли не еженедельно, все кому не лень. Будут пустые приюты – будут пустые детские дома и интернаты, значит, жизнь наладилась. Профилактика семей! Это основное, от чего необходимо плясать.

Как сообщала USIonline.com, более 70 детей-сирот из Одессы обрели новые семьи

Читайте нас в Telegram.