Одесские политики попиарились на Голодоморе (фоторепортаж)

С утра в Одессе прошло традиционное возложение цветов процессией во главе с мэром Геннадием Трухановым и главой облсовета Анатолием Урбанским. Попеть с ними гимн на площади собрались общественники и политики. Среди них, в частности, был замечен руководитель местной “Батькивщины” Григорий Гриншпун, не получивший в этом году мандат доверия избирателей горсовета, сообщает корреспондент Украинской Службы Информации.

А между тем, на Одесщине все меньше остается в живых людей, для которых Голодомор – самый трагический эпизод жизни, а не очередной повод напомнить о себе.

Бевзюк Николай Ефимович, 1925 г.р., житель Саврани: 

Помню там, где сейчас находится Дом культуры, раньше стояла церковь. Под церковью сидели нищие. Один мальчик, опухший от голода, лет 6-7, начал есть свои пальчики и умер. А там, где сейчас улица Ленина 96, в 1932-1933 годах находился штаб по собиранию трупов. Это был большой хлев. Руководил этим штабом человек по фамилии Гармаш (имени не припомню). Во время голода по домам ходили наши земляки – мужчины и женщины с большим железным щупом (специальный прибор для исследования и сбора сыпучих материалов, – авт.) и забирали зерно всюду, где его находили.

Наша семья выжила вся, поскольку у нас была корова, были спрятаны буряки, которые мы по ночам откапывали и ели. Прятали мы их над речкой Южный Буг и выменивали на базаре на хлеб.

Родители тогда своих детей на улицу не пускали. Наверное, не хотели, чтобы мы видели эти ужасы, и чтобы нас не съели чужие люди, ведь были случаи людоедства.

Янковая Феодосия Владимировна, 1921 г.р., жительница Саврани

В нашей семье было пятеро детей. Умерли от голода мои отец и брат. Один мужчина по фамилии Бурлака забирал хлеб и носил к себе домой. Случалось людоедство. Помню, как две сестры подкармливали двоих детей-сирот, а потом их зарезали, чтобы съесть. Но соседи вызвали милицию, которая нашла в казанах вареное мясо. Сестер забрали и судили. Голод – самое страшное, что было в моей жизни.

Татьяна Семеновна Поросюк, 1923 г.р., жительница села Байбузовка

Тогда мне было 8 лет, но я помню все, как сегодня. Помню, как приезжал дядька и забирал еду, все до последнего выгребали. Тыкали острыми палками в крыше, полу, на печи, даже в колодцах проверяли. Ничего нельзя было утаить.

Мы, дети, выживали на одной траве.

Хорошо помню, как хоронили мертвых. Правда, похоронами это было трудно назвать. Мужчины на лошадях с телегой собирали людей. Даже тех людей, которые были еще «теплые», живые и что-то говорили, – все равно подбирали и бросали на телегу. Им говорили, что все равно умрут.

Тарнаградская Лидия Ульяновна, 1916 г.р., жительница села Бакша

Отец умер, осталась мать Ксения Кондратовна, брат, нас три сестры и бабка. Мама запаслась продуктами, и мы могли еще продержаться. Мама ходила на работу, а брат тоже был на работе, он работал на конюшне и целыми днями ходил с лошадьми, молотил зерно. Так мама и брат зарабатывали еду. Через некоторые время мать заболела и не могла встать, а на заработки ходил только брат. Им уже не давали продуктов, а лишь подсоленную воду. Тяжело было смотреть, как дети просят поесть, а дать нечего. И мать решила отдать двух моих младших сестер. Она с соседкой Куцой Еленкой, у которой тоже была дочка, взяв их за руки, пошли пешком к станции Заплазы. Оттуда Еленка с тремя девочками поехала к станции Бирзула (теперь Котовск). Там она оставила детей около какого-то большого дома, возможно, это был детский дом.

Мама, вернувшись из Заплаз, вся мокрая и холодная, опухла от голода, вылезла на печь, чтобы погреться, и там умерла.

Когда брат еле-еле дошел домой, я сказала ему, что мамы больше нет. Он пошел к соседу, взял тачку, положил маму и повез на кладбище. А меня не взяли. Я в плачь – все равно не берут. На второй день брат уже весь опух. Я дала ему подсоленной воды, но ему это не помогло, и к утру он умер. Уже я отправилась звать соседа с тачкой, он пришел и мы повезли с соседом моего брата. Когда брата кинули в яму, моя бабка плакала.

В то время в селе были ясли-интернат, где жили дети-сироты. Из еды там давали: кулеш, баланду и кусочек черного хлеба, размером со спичечный коробок. Меня также забрали в эти ясли, я выжила и выросла.

После Голодомора я искала сестер, но не нашла, так и оставшись сиротой.

****

Эти строки записаны со слов очевидцев Голодомора 1932-1933 годов в Одесской области. Людей, которые помнят эту трагедию, с каждым годом все меньше. Однако страшных свидетельств о трагедии, которые удалось собрать и записать историкам в последние годы, опросив старожилов региона, сотни.

По словам исследователей, Одесская область – в числе тех украинских областей, которые понесли самые большие человеческие потери. Всего по оценкам историков жертвами голода в Украине стали от 7 до 10 млн человек (до 25% населения).

В память о миллионах украинцев, чьи жизни унес Голодомор, одесситы принесли на Лидерсовский бульвар цветы, колосья и лампадки. Была минута молчания. Многие шли с пшеничными колосками в руках, несли их к памятнику. И, в отличие от политиков, с прессой общаться не пожелали. Не тот повод. Еще болит…

Как сообщала USI.online, в Одессе отметили День Свободы и Достоинства.